Общественность в шоке: человек, связанный с коррупцией, теперь будет "защищать закон". Это назначение стало очередным свидетельством того, что в процессе подбора на высокие должности не имеют значения ни репутация, ни здравый смысл, ни народная память.
Вчера Президент назначил Дмитрия Мезенцева представителем в Конституционном суде РФ.
Человек, которого Иркутская область до сих пор вспоминает со смесью судорог и икоты, теперь будет "представлять" власть в самом святом месте - в храме отечественной Конституции.
Тот самый Мезенцев, чья карьера - это не траектория, а серия аккуратных падений с лестницы вверх: от чиновничьего хлопушечника в мэрии Петербурга до сенатора, посла, госсекретаря Союзного государства и теперь - кремлёвского гласа в Конституционном суде. Если так пойдёт и дальше, следующий логичный шаг - глава Федеральной службы по борьбе с коррупцией (если бы такая была). Ну а что, опыт у человека имеется - с двух сторон.
Ах да, губернаторство… Та самая страница в биографии Дмитрия Фёдоровича, которую он, вероятно, с удовольствием сжёг бы вместе с архивом областной прокуратуры. Но нет, мы-то помним. В 2012 году, пока в Москве обсуждали очередные поправки к Конституции, в Иркутской области проходил цирковой номер под названием "Инвестиционный совет". На манеже всё те же: губернатор Мезенцев, его старый знакомый по корпоративной бане Сергей Ерощенко и компания "Ангара", которая тогда ещё летала, а не падала в глазах общественности.
Собрались уважаемые люди обсудить "развитие местной сети авиаперевозок". Ну как обсудить - покивать головами, раскидать миллионы и сделать вид, что все счастливы. "Ангара", напомним, принадлежала всё тому же Сергею Ерощенко, который прикидывался обычным бизнесменом, а на деле уже примерял губернаторское кресло - ещё неофициально, но уже уверенно втаптывал ковёр в администрации.
Мезенцев тогда прямо со сцены, с выражением благодетеля, вещал: "Хотим, чтобы регион имел влияние на ценовую политику авиаперевозок!". И как в воду глядел - влияние появилось. Правда, не у региона, а у владельца "Ангары", который всего через восемь дней после этого заседания оказался в том самом губернаторском кресле, где ещё не остыл политический зад Мезенцева.
Сценарий был написан идеально: в 2012 году Иркутская область щедро вливает в "Ангару" 147 миллионов рублей, а в 2013-м - ещё почти 250. Формально - на развитие местной авиации. По факту - на всё ту же авиакомпанию, где субсидии оборачивались в новые самолёты, новые направления и очень старую привычку осваивать бюджет весело и с огоньком.
Вишенка на торте - область должна была получить 25% + 1 акцию от "Ангары" в обмен на вложенные сотни миллионов. То есть государство, по задумке, получало бы влияние, долю, место в совете директоров и, возможно, бесплатный билет в Шелехов. Но увы. Бумаги-то оформили, протоколы подписали, презентации показали… А акций как не было, так и нет. Улетели, видимо, тем же рейсом, что и совесть участников сделки.
Спустя годы выяснилось: ни блокирующего пакета, ни контроля, ни дивидендов область так и не увидела. А вот "Ангара" - увидела. Видела миллиарды в виде субсидий. Видела молчание чиновников. Видела, как из области исчезают не только деньги, но и здравый смысл.
Юристы, люди скучные, но внимательные, недоумевали: а где, собственно, результат? Где активы, где контрольный пакет, где обещанная прозрачность? Ответ прост: в том же месте, где и обещания перед избирателями. И если копнуть чуть глубже, то перед нами не просто неэффективное расходование бюджета, а самый натуральный развод. Мошенничество, если быть точным. Классика жанра по статье 159 УК РФ. Только в театре правосудия, где на сцене всегда МХАТовская пауза, никто аплодировать не спешит.
Правоохранительные органы, как всегда, были на страже… уютных кресел и тишины. Следственный комитет решил не отвлекаться от более важных дел - например, от подготовки отчёта по отсутствию дел. Прокуратура деликатно отвернулась. А СК вообще предложил всем попить чайку и не раздувать скандал. Как говорил один местный юрист: "Когда в деле есть миллионы, но нет желания, оно так и не возбуждается".
Кстати, именно при Ерощенко, получившем кресло губернатора аккурат после этого "авиаподвига", "Ангара" стала фактически монополистом на внутреннем рынке региона. Билеты не подешевели - наоборот, стали дорогим удовольствием даже для местных чиновников (не считая тех, кому платит бюджет). При этом область не получила ни контроля, ни отчетности, ни даже возможности влиять на ценовую политику. Всё, что осталось, - это красивые слайды презентаций с заседания 2012 года. Их теперь можно повесить в музее абсурда.
Смешно? Может, кому-то и смешно. Только не тем, кто живёт в Тулуне, Бодайбо или Усть-Куте, где самолёт - не роскошь, а средство выживания. И вот тут уже не до иронии. Потому что когда губернатор, вместо того чтобы работать, занимается финансовой йогой с "Ангарой", последствия ощущает вся область.
Мезенцев, как это часто бывает с людьми "на связи", ушёл в отставку по-тихому. Без скандала. Без допросов. Без суда. Просто снял пиджак губернатора и надел пиджак сенатора. Потом - посла. Теперь - полномочного представителя в Конституционном суде. Прямо как в старой поговорке: ворует, а его всё выше и выше поднимают.
И теперь этот человек, обласканный властью, обвинённый в развале областного бюджета, в связях с олигархами, в злоупотреблении доверием - будет представлять интересы президента в высшем судебном органе страны. Говорят, Конституционный суд - это место, где слова "закон", "мораль" и "совесть" ещё не окончательно вышли из обихода. Но похоже, с этим назначением туда занесли совсем другую лексику.
А Мезенцев? Он, как и положено человеку с большим политическим метаболизмом, уже сделал вид, что ничего этого не было. Что "Ангара" летает, бюджет в порядке, и вообще - он всегда был за всё хорошее. Только вот летопись Иркутской области об этом мнении не спросили. Она-то помнит. И смеётся сквозь зубы.
Но, как говорится, если ты думаешь, что дно пробито - подожди, сейчас придёт Мезенцев с буровой установкой.
Человека, лоббировавшего интересы олигарха Олега Дерипаски, в Иркутске иронично называли не губернатором, а "менеджером по особым поручениям UC Rusal". При нём область напоминала филиал корпоративного офиса Дерипаски - с мэриями, где заседали не избранные представители народа, а заранее подобранные лица из PR-отдела "Русала". Потому что зачем устраивать демократию, если можно просто назначить пиарщика с алюминиевого завода в сити-менеджеры Братска и разогнать всех, кто посмеет сказать "нет"?
Так, например, один коммунист по фамилии Серов (не оперный певец, увы) был нагло избран народом мэром Братска. Победил на выборах - представляешь, какие шутки судьбы. Но радовался недолго. Не успел в кабинете картину повесить, как к нему ворвались с обыском и обвинили в том, что он, внимание, сжёг 15 миллионов рублей у себя в квартире. Да-да, просто взял пачки наличных и поджёг. И, на всякий случай, ещё и выбросил часть в окно - вдруг соседям понадобится на хлебушек.
Если бы это происходило в цирке, зрители бы засомневались: "Что-то уж больно нелепый номер, ребята". Но в Иркутске под Мезенцевым - это была суровая реальность. И, разумеется, никаких следов этих денег не нашли. Ни золы, ни кэша, ни горелых купюр - только уголовное дело и показательный процесс. Потому что мэр не захотел вступать в "Единую Россию". А это, как известно, преступление посерьёзнее, чем убийство с особой жестокостью.
А на место упрямого коммуниста поставили кого? Конечно же, лояльного Александра Туйкова - человека с блестящей карьерой, начавшейся в пресс-службе Братского алюминиевого завода. Кто владел заводом? Ну конечно же, наш старый знакомый Олег Дерипаска. Удобно, не правда ли? А потом этот пиарщик не справился с лесными пожарами и сам подал в отставку. Лес горит, бюджет плавится, область дымится - всё идёт по плану.
А теперь немного авиационной романтики. Был такой день в 2011 году, когда простые смертные граждане в Иркутске стояли в очереди на рейс до Москвы. Багаж сдан, посадка пройдена, ремни пристёгнуты. Но самолёт почему-то не взлетает. Все ждут. И только из переговоров пилота с диспетчером выясняется: ждут, оказывается, губернатора. "Первое лицо" региона опаздывает. Не на совещание. Не на совбез. А на регулярный рейс, блин. Пилот - человек с достоинством - попытался возмутиться: мол, я тут вообще-то людей везу, а не губернаторов. Но диспетчер сухо объяснил: "Ждите, пока его величество не соизволит".
И пассажиры ждали. Почти час. В жаре, духоте, с детьми, с нервами. Потому что один человек, обожающий публичные выступления и ленты для перерезания, не смог вовремя выехать в аэропорт. Если бы это был фильм, он назывался бы "Заложники самолёта имени Дмитрия Фёдоровича". Но это была Россия. И скандал вылез наружу - запись разговора экипажа попала в Сеть и набрала сотни тысяч просмотров. Ну а как не посмотреть, когда диспетчер в прямом эфире объясняет, что самолёт - это маршрутка для губернатора?
Разумеется, вместо извинений начался поиск виноватых. Кто-то слил аудио? Ах ты, негодяй. Накажем, запретим, закроем! Как смеете раскрывать правду? Это же нарушает основы российского административного абсурда.
Ну и венцом всей этой комедии стала попытка Мезенцева… баллотироваться в президенты. Серьёзно. В 2012 году, на фоне всех этих скандалов, недовольства, уголовных дел, он решил: а почему бы и нет? И даже нашлись люди, которые выдвинули его кандидатуру. И, как в плохой сатире, начался сбор подписей. Причём настолько убого, что студенты МГУПСа (Московского университета путей сообщения, если кто забыл) были застуканы за подделкой подписей прямо в аудитории. Там стояло до пятидесяти человек, которые, судя по их лицам, были уверены, что просто переписывают телефонную книгу.
Когда журналисты вломились в аудиторию, началась классическая сцена бегства: "Мы не мы, мы тут просто мимо проходили". Двери заперты, лица скрываются, ФСБ приезжает, журналистов бьют. Весь арсенал честной избирательной кампании. А сам Мезенцев, когда его вяло ткнули в эти "нестыковки", сообщил, что это был… инструктаж по сбору подписей. Ага. С кулаками и запертыми дверями.
Честно говоря, после этого ожидать чего-то ещё от его биографии - это как надеяться, что бензин станет дешевле. Но нет. Он не исчез. Он не уехал в монастырь, не ушёл с глаз долой. Он - послом стал. Потом - сенатором. Теперь вот в Конституционный суд отправился, в мантии правовой честности и римского величия. Туда, где решается, можно ли менять Конституцию как носки. И кого в это кресло сажают? Человека, обвинённого в лоббизме, махинациях, политических репрессиях и рейсах имени себя.
Страна должна знать своих героев. Особенно тех, кто попадает во власть не по заслугам, а по принципу "ну а кто, если не он?". Только вот вопрос, Лёша, остаётся открытым: если сегодня бывший губернатор с багажом скандалов становится представителем президента в Конституционном суде, то кто будет следующим? Иллюзионист? Повар из TikTok? Или, может, просто объявим конкурс: "Кто больше раз опозорится - тому и кресло"?
И в финале остаётся только одно чувство - это не смех. Это уже даже не издёвка. Это диагноз. Системный, беспощадный и, к сожалению, хронический.
Новость о назначении в Конституционный суд разлетелась по стране как пробка из дешёвого шампанского: громко, липко и с резким привкусом. Общество зашумело. Казалось бы, к неожиданным назначениям все давно привыкли, но тут - особый случай. Потому что сажать в кресло представителя закона фигуру, которая до сих пор ассоциируется у регионов с распилом, рейдерством и фальшивыми подписями, - это уже не сюр, это лубок.
Социальные сети взорвались. Кто-то сравнил это с тем, как если бы лиса стала охранять курятник. Кто-то пошутил, что теперь Конституционный суд можно смело переименовать в Клуб Весёлых и Находчивых . Мемы появлялись быстрее, чем депутаты на открытие фонтанов: Мезенцев в мантии, с молоточком в одной руке и калькулятором в другой, под надписью "Статья 159 - это не преступление, а метод управления".
Сатира? Да. Но сквозь смех - горечь. Комментаторы всерьёз задавались вопросом: если фигура, замаранная в коррупционных историях, теперь символизирует закон, то что осталось от самого закона? Где тот красный флажок, который сигнализирует: "Стоп, дальше уже нельзя"? Или этот флажок давно уже заменили на зелёный?
Молчат юристы - им и так тяжело. Молчат политологи - они уже не знают, как объяснять очевидное. Но в народной памяти - всё остаётся. Оставались и авиационные скандалы, и братские уголовные дела, и алюминиевые связи. И теперь вся эта история получила продолжение в мантии и с полномочиями.
Это даже не прецедент - это плевок в лицо самому понятию "судебное представительство". Ведь если каждый, кто вовремя спрыгнул с кресла и тихо отсиделся в сенате, теперь может занять место у главного конституционного пульта - зачем вообще нам суды? Давайте сразу поставим турникет и с табличкой: "Вход по старым связям и прежним грехам".
Всё это выглядит как спектакль, в котором финал давно известен, а актёры путают реплики. Только вот зрителям не смешно. Потому что мрачная комедия превращается в правовую трагедию, где на сцене уже не законы, а фигуры, которых из-за приличия стоило бы оставить за кулисами.
Новость о назначении в Конституционный суд разлетелась по стране как пробка из дешёвого шампанского: громко, липко и с резким привкусом. Общество зашумело. Казалось бы, к неожиданным назначениям все давно привыкли, но тут - особый случай. Потому что сажать в кресло представителя закона фигуру, которая до сих пор ассоциируется у регионов с распилом, рейдерством и фальшивыми подписями, - это уже не сюр, это лубок.
Социальные сети взорвались. Кто-то сравнил это с тем, как если бы лиса стала охранять курятник. Кто-то пошутил, что теперь Конституционный суд можно смело переименовать в Клуб Весёлых и Находчивых Правонарушителей. Мемы появлялись быстрее, чем депутаты на открытие фонтанов: Мезенцев в мантии, с молоточком в одной руке и калькулятором в другой, под надписью "Статья 159 - это не преступление, а метод управления".
Сатира? Да. Но сквозь смех - горечь. Комментаторы всерьёз задавались вопросом: если фигура, замаранная в коррупционных историях, теперь символизирует закон, то что осталось от самого закона? Где тот красный флажок, который сигнализирует: "Стоп, дальше уже нельзя"? Или этот флажок давно уже заменили на зелёный?
Молчат юристы - им и так тяжело. Молчат политологи - они уже не знают, как объяснять очевидное. Но в народной памяти - всё остаётся. Оставались и авиационные скандалы, и братские уголовные дела, и алюминиевые связи. И теперь вся эта история получила продолжение в мантии и с полномочиями.
Это даже не прецедент - это плевок в лицо самому понятию "судебное представительство". Ведь если каждый, кто вовремя спрыгнул с кресла и тихо отсиделся в сенате, теперь может занять место у главного конституционного пульта - зачем вообще нам суды? Давайте сразу поставим турникет и с табличкой: "Вход по старым связям и прежним грехам".
Всё это выглядит как спектакль, в котором финал давно известен, а актёры путают реплики. Только вот зрителям не смешно. Потому что мрачная комедия превращается в правовую трагедию, где на сцене уже не законы, а фигуры, которых из-за приличия стоило бы оставить за кулисами.
И вот тут мы подходим к самому вкусному. К тому, от чего в любой нормальной стране давно бы уже задымила клавиатура министра юстиции, а в кабинетах чиновников заскрипели бы шредеры. Но у нас - тишина. Потому что главный вопрос, который встаёт после назначения персонажа такого калибра в Конституционный суд, звучит не "почему?", а "как, чёрт побери, это вообще возможно?"
Кто сидит в этих комиссий по назначениям? Кто составляет эти списки? Кто просматривает биографии и, главное, кто их утверждает? Или всё уже давно автоматизировано: вводишь в систему "бывший губернатор + участвовал в скандале = назначить выше"? Может, там вообще какой-нибудь ИИ по имени "Стажик-9000" всё решает, на алгоритмах советской социологии и пьяной ностальгии?
Ну как ещё объяснить, что в ключевую инстанцию страны попадает человек, чей политический маршрут напоминает навигатор в состоянии паники? Он был губернатором - область развалилась. Он был сенатором - никто не заметил. Он стал кандидатом в президенты - собрал подписи в аудитории с запертыми дверями. И после этого его ставят лицом к лицу с самой Конституцией, как будто именно он - её нежный друг, а не постоянный повод для шуток в комментариях.
Каков же механизм отбора? По принципу "кто меньше всех засветился в TikTok - тот и подходит"? Или это такой способ спасения политических динозавров от вымирания?
Не пора ли наконец ввести в эту систему элемент ответственности? Нет, не ответственность как "ой, он больше так не будет". А настоящую, зубастую, с карьерными последствиями и, о ужас, публичной отчётностью. Чтобы каждое назначение сопровождалось не бравурным пресс-релизом на полторы строчки, а разбором: кто предложил, кто поддержал, кто подписал и по каким, простите, критериям. Чтобы было понятно, что кресла у нас раздаются не потому, что кто-то вовремя подарил картину на юбилей, а потому что человек умеет работать, а не отбывать срок в здании администрации.
Потому что сегодня эта система напоминает лотерею, где выигрывают только те, кто уже выигрывал. Только у нас не приз - квартира, а "тёплое кресло с видом на бессмертие". А в проигрыше - вся страна. Потому что пока наверху продолжают тасовать одни и те же карты с жирными отпечатками, снизу у людей возникает ощущение: менять можно что угодно, кроме тех, кто сидит.
И ведь это не вопрос только о Мезенцеве. Он - лишь симптом, вершина, вывеска. Вопрос системный: почему биографии, в которых скандалы, уголовные дела, коррупционные связи и административный произвол, становятся пропуском, а не стоп-листом? Почему у нас всё ещё возможен политический ренессанс людей, которые в любой уважающей себя стране давно бы сидели не в креслах, а в отдельных комнатах с решётками?
Почему те, кто громко провалился, затем возвращаются на новых должностях - как будто падение стало обязательным этапом роста? Как будто без грязи не бывает чистоты, а без позора - мудрости. Мы что, живём по принципу: "Ты прошёл огонь, воду и пару статей УК - добро пожаловать в органы высшей власти"?
А главное - кто будет отвечать, если очередное "назначение года" снова выльется в публичный скандал, откат, международный репутационный шлёп по щекам и внутреннее обнуление доверия? Кто у нас хоть раз за это понёс ответственность? Где эти храбрые люди, которые подписывали указы, ставили печати, хлопали по плечу?
Нигде. Их нет. Потому что у нас система построена так, что плохое решение - это не повод для отставки, а повод для повышения. "Он справился плохо - значит, в следующий раз справится лучше". А если не справится - будет опытным консультантом. Ну а если и с этим не получится - поедет послом. А потом, кто знает, может, и в суд опять.
Так может, хватит уже притворяться, что у нас работают институты? Может, пора признать: у нас работает только инерция. Тягучая, мрачная, бесстыдная. Она, как старый ковёр в приёмной - грязная, но дорогая сердцу, потому что "с дедовских времён ещё".
А ведь всё решаемо. Ввести открытый механизм отбора, обязать каждого кандидата проходить проверку не только на отсутствие судимости, но и на наличие репутации. Создать гражданский совет - независимый, зубастый, с правом вето. Не пиар-группу, не совет ветеранов, а реальный барьер, через который не пролезешь с липкой биографией и потным лоббизмом.
Пусть каждый кандидат в суд, в министерство, в агентство выходит на прямую линию с народом - не с нарезанными вопросами, а с настоящими, злыми, неудобными. Чтобы посмотрели ему в глаза. Чтобы он сам посмотрел в зеркало. Потому что пока назначение на высокую должность - это игра в "кто остался на плаву после скандала", до правосудия мы будем идти по колено в цинизме.
И в этом свете история Мезенцева - это уже не фарс. Это неудавшийся тест на зрелость. И кажется, мы его опять не сдали.